6 Третий этап перестройки ЗВЕНО №6
Создание капитализма в России Третий этап перестройки - полная "демократия" с разрешения ЦК КПСС (1989-1990)
1. Логика перестройки
Если в двух словах определить суть перестройки, то её можно свести к поэтапно нарастающей критике социализма. Но, поскольку главным критиком было само руководство ЦК КПСС («революция сверху»), то содержание и развитие этой критики социализма имело свою специфику. Во-первых, Политбюро ЦК практически не могло обрушиться с тотальной критикой на идеологические основы типа: «ленинизм», «Октябрьская революция», социализм «вообще» и т.д. Это было опасно – слишком явный переход на точку зрения западного капитализма. Партия, в массе, могла бы этого не понять и «процесс» бы не пошёл. Во-вторых, начинать перестройку даже с критики «сталинизма» тоже как-то побаивались. Давила память о снятии Хрущёва в 1964г за эту самую критику «сталинизма». Наконец, не исключено, что даже «горбачёвская группа» в Политбюро дозрела до полного отрицания социализма только в ходе самой перестройке. В том числе, под действием «похвалы» со стороны Запада за правильно выбранный путь к демократии. Поэтому перестройка начиналась с малого, с критики «эпохи застоя», чтобы никого не спугнуть раньше времени и самим критикам дозреть. При таком раскладе, критика социализма должна была приобрести характер поэтапного, ступенчатого нарастания. Начали с критики «застоя» (1985-1986), помусолили эту тему пару лет, «убедили», что был застой. Тем самым было создано критическое отношение к «развитому социализму» и можно было спокойно переходить к критике «сталинизма» (1987-1988). Действие этой критики сталинизма было колоссальным, т.к. отрицанию подвергалась практически вся эпоха социализма, начиная с 1930-х годов.
Продуктом критики «сталинизма» стало укоренившееся представление о якобы «деформированном» характере советского социализма. Но к 1989-му и эта тема себя уже исчерпала. Нужно было переходить к критике самых основ – «Октябрь», «Ленин», «Партия» и т.д. Это должна была быть третья, высшая и последняя фаза во всей критике социализма – дальше некуда. Для чистоты и красоты «перестройки» хорошо было бы собрать какой-нибудь съезд КПСС или партконференцию. Выступил бы Генеральный секретарь с очередным докладом. Объявил бы, что Октябрьская революция была ошибкой, социализм – преступление против человечества, а Ленин – главный злодей в истории. Возможно, до этого бы и дошло где-нибудь в 1992-ом. Но в конкретных условиях 1989–1990гг вопрос о переходе к критике «основ» был решён не так красиво, но зато очень эффективно, а главное – надёжно.
Вспомним, что и в 1989-1990гг (до 20 августа 1991) вся система советских СМИ по-прежнему находилась под полным контролем аппарата ЦК. Конкретно курированием СМИ занимался секретарь ЦК по идеологии. На этой должности сидели к этому времени марионетки генсека (с сентября 1988 был Медведев, с июля 1990 – Дзасохов). Поэтому на практике всю стратегию в сфере СМИ определял генеральный секретарь, даже Политбюро было отстранено от контроля над этим важнейшим механизмом. А раз так, то достаточно было просто дать СМИ новые установки, и пусть себе критикуют «основы социализма» вместо ЦК, но под его контролем. Тем более, что авторитета у ЦК уже никакого, а у СМИ – огромный. Они же теперь говорят только «правду». Да и пропитаны эти советские СМИ всё той же прозападной, либеральной интеллигенцией. Так что «учить» даже не надо – их сознание и так определяется установками, интересами западного капитализма. Вот пусть теперь и займутся тотальной критикой социализма с использованием всей мощи партийно-государственных СМИ. И выглядело всё это как самая полная свобода слова – «всё можно». И «консерваторы» в ЦК КПСС успокоятся – их же самих не заставляют на пленумах и съездах принимать резолюции с критикой «основ». В общем, если в первых двух фазах руководство КПСС непосредственно выступало как главный критик, то теперь оно просто «допустило» критику основ социалистической идеологии. Римскому папе тоже непросто было бы выступить с тотальной критикой христианства…
Правда, такой допуск критики «социализма вообще» подразумевал допуск критики самой КПСС. А это означало появление настоящей политической оппозиции («демократов»), открыто выступающей «за капитализм». Эта оппозиция и должна была (параллельно со СМИ) выступать с тотальной критикой социализма, партии, всех государственных институтов и т.д. Разрешение на критику «основ» и допуск «демократической» оппозиции были здесь, как две стороны одной медали. А раз так, то ЦК КПСС должны были создавать все условия для самоорганизации, проявления этой политической оппозиции. Т.е. проводить разного рода «демократические выборы», создавать для «демократов» государственные институты, где они могли бы самооганизоваться, не допускать преследования со стороны КГБ (за призывы к разрушению конституционного строя) и т.д. Такая политика руководства ЦК КПСС только на первый взгляд кажется абсурдом. Ведь главный их мотив – вовсе не сохранение власти, а похвала западного капитализма. А этот последний будет «хвалить» только за действия, обеспечивающие переход к капитализму, в том числе за развитие такой политической демократии.
Безграничное расширение поля критики, создание оппозиции, бархатные революции, все эти «демократические выборы», сделали третью фазу перестройки самой сложной во всём механизме создания капитализма в России. Мы рассмотрим только самые важные политические и идеологические моменты этой последней фазы перестройки. (Кроме механизма разжигания национальной розни, это лучше рассмотреть на этапе развала Союза)
2. Допуск критики «ленинизма»
В СССР термин «ленинизм» применялся для обозначения «марксизма эпохи империализма и пролетарских революций». Т.е. «ленинизм» здесь – новый этап (современный для ХХ века) в развитии марксистского учения. Соответственно официальная идеология именовалась «марксизм-ленинизм». Имелось в виду, что Ленин в своей деятельности как бы поднял марксизм на новую ступень применительно к новой эпохе империализма. Конечно, очень трудно судить о высоких материях, но такое понимание ленинизма кажется неверным. Вся деятельность Ленина, по сути, была просто применением марксизма к конкретным условиям России (и всего мира) начала ХХ века. В каком бы веке и в какой бы стране не применялся марксизм (его суть, методы), он всё равно остаётся просто марксизмом. Поэтому понятие «ленинизма» лучше использовать по-другому, наполнить его другим содержанием. «Ленинизм» лучше всего понимать по аналогии со «сталинизмом». Т. е. как комплекс конкретно-исторического этапа (1917-1922) плюс «порождения» этого этапа, сохранившиеся в течение всей эпохи социализма, с замыканием на образ Ленина. Такое понимание ленинизма очень удобно для анализа хода перестройки, создания капитализма в России вообще. Кстати, ещё в период самого «ленинского» этапа, было именно такое конкретное понимание ленинизма. Октябрьская революция, большевики, Советская власть, социалистическое государство – всё это замыкалось на фигуре Ленина. При таком понимании ленинизма ясно, что этот комплекс был подлинным фундаментом советской идеологии, на котором строилось всё остальное. И критика такого ленинизма была в принципе недопустима. Ведь ленинский этап означал и сам факт рождения Советского социалистического государства, и закладку всех его политических и экономических основ. Сама партия (КПСС) была тоже создана Лениным и вплоть до конца перестройки считала себя ленинской партией. Форма социалистического государства (Советы, советская власть) также были заложены тогда. Содержание этой формы - диктатура рабочего класса – через партийные структуры, управляющие собственно государственными, тоже продукт ленинского этапа. Так же, как и решающая роль государства в управлении экономикой. Наконец, сам образ Ленина был своего рода воплощением социалистической идеи, концентратом «добра» вообще. Ещё в начале холодной войны американцы выявили у «советских граждан» так называемый комплекс Ленина. Т.е. оценка Ленина была ещё и важнейшим моментом индивидуального (у них «интимного») мировосприятия. Причём этот комплекс «доброго Ленина» закладывался на уровне начальной школы и даже детского сада («дедушка Ленин»). Всё развитие советского социализма рассматривалось как продолжение дела Ленина (и было таким до 1985г), поэтому он был на любом этапе самой актуальной фигурой. Даже перестройка, вплоть до самого конца, проводилась КПСС с постоянной ссылкой на Ленина.
При таком громадном идеологическом значении ленинизма его критика должна была стать ключевым моментом во всём механизме создания капитализма в России. Поэтому в 1989г руководство ЦК КПСС сняло запрет на критику ленинизма, и процесс пошёл. Технология критики была разнообразна. Проще всего было объявить уже давно признанный преступным «сталинизм» - прямым продолжением такого же преступного ленинизма. Особенно популярной была критика «исторических» моментов. Например, Октябрьская революция – это мол, просто переворот, организованный кучкой ублюдков на немецкие деньги и т.д. Или, гражданская война – сплошной геноцид русского народа, один только «красный террор». И, вообще, не революция, а один сплошной грабёж и т. д. Соответственно и вся эта партия большевиков изначально преступная. Советское государство – это некая тоталитарная система, которая всех эксплуатирует в своих интересах и т.д. Наконец, «личная» критика Ленина - тиран, палач, злодей и т.д. Перлом этой антиленинской кампании стало «открытие», что Ленин это вообще не человек, а «гриб». Прошла серия телепередач, публикаций, серьёзно доказывали. Многие верили. Этот факт говорит о степени маразма, до которого было доведено тогда «общественное сознание». В обшем, критика велась по всему комплексу ленинизма.
Ни в оценке периода «застоя», ни в отношении к «сталинизму», идеологический классовый момент не проявляется так чётко, как в оценке «ленинизма». Просто потому, что именно на «ленинском» этапе произошло изменение природы государства, уничтожено капиталистическое и создано социалистическое. С точки зрения западного капитализма Октябрьская революция – «катастрофа» т.к. впервые была вырвана политическая власть у капитала и установлена диктатура рабочего класса. Пусть и не в развитой стране. Весь советский социализм составляет с их точки зрения преступление против человечества, т.к. он отрицает господство капитала как класса. Ленин, конечно, главный злодей, организатор создания преступного социалистического государства. Партия большевиков, как «средство» социалистической революции и как механизм управления государством – самая преступная организация в истории. И даже просто русские, в первую очередь русский рабочий класс — все потенциальные «большевики», преступная нация. От них всего можно ожидать. Не случайно же социализм впервые возник в России. Такая вот логика. И эта оценка ленинизма абсолютно естественна, как с точки зрения интересов западного капитализма, так и с точки зрения капитализма нашего. Другой быть не может.
Таким образом, в 1989–1990гг произошла полная переоценка ленинизма, переход на его оценку с точки зрения интересов западного и нашего будущего(!) капитала. Даже если люди не принимали эту критику – всё равно, сам факт, что эту основу можно критиковать по чём зря – подавлял сознание. После этой кампании по критике «ленинизма», в принципе, со страной можно было делать что угодно.
3. Создание светлого образа западного капитализма
Поэтапное нарастание критики советского социализма само по себе разворачивало массовое сознание в сторону западного капитализма. Мол, раз у нас всё так плохо, то «у них», конечно, всё хорошо. Оставалось дополнить этот естественный разворот непосредственно прямым «безудержным восхвалением» западного капитализма. Надо было создать светлый образ Запада — развитый во всех отношениях, справедливый общественный строй, добрый по отношению к нам. Такой позитивный образ западного капитализма можно было выгодно использовать для еще большего облегчения создания «нашего». Например, чтобы желания такого хорошего Запада воспринимались как «святое», обязательное к исполнению. Чтобы западный капитализм, как капитализм был эталоном идеального общества. Можно было бы постоянно ссылаться на Запад для оправдания наших «рыночных» и «демократических реформ». Мол, вот делаем как на Западе, да ещё так, как хочет добрый и цивилизованный Запад. Наконец, сам факт воспитания в советском рабочем классе холуйства по отношению к западному капитализму означал полное идейное рабство, классовую капитуляцию перед капиталом, в том числе перед своими новыми хозяевами.
Базовым элементом в создании светлого образа Запада было внедрение представлений о бесконечном экономическом, научном, техническом превосходстве западного капитализма над советским социализмом. Мол, и объём производства у них в разы, в десятки раз больше. Экономически мы отстаём от них на десятки, на сотни лет. Когда американские экономисты (1990 г.) пытались доказывать советским, что объём ВВП СССР составляет около 60% от уровня США – наши решительно отвергли эту гнусную ложь. «Не больше 14%, скорее всего вообще несколько процентов от уровня США», - таков был ответ наших на форуме, посвящённому сопоставлению ВВП двух экономик. Таким же бесконечным преподносилось научное, техническое превосходство Запада над этой «отсталой и преступной советской системой». Ну а уровень культуры даже смешно было сравнивать – у нас её, как оказалось, вообще не было. И всё остальное в том же духе: «А вот на Западе…».
Важным элементом в этом насквозь лживом образе было и полное извращение классовой структуры западного капитализма. Мол, вообще это уже не капитализм, и никаких «измов» нет и никогда не было. Мол, есть нормальное, цивилизованное западное общество и все остальные уроды типа советского. А на Западе – один сплошной средний класс. И все блага распределяются по труду и всё справедливо. И у всех всё есть. Одним словом, это у них там «коммунизм». И этот западный «коммунизм» - теперь наш новый идеал. На Западе такой идиотизм не прошёл бы, но в СССР, где всё воспринималось по картинкам и с глубокой верой в СМИ, многие действительно этому верили. В итоге получился парадокс: американский капитализм 1980-х с его разрывом в доходах между рабочими- служащими и менеджментом в сотни раз (а с собственниками средств производства в тысячи, десятки тысяч) стал восприниматься как справедливый строй. А социализм, с его предельным разрывом (в доходах) в несколько раз, когда шахтёры получали часто больше секретарей ЦК КПСС — как воплощение социальной несправедливости.
Продолжая громоздить один маразм на другой советская «гласность» в 1989-1990гг развернула кампанию по созданию образа «доброго» в отношении России Запада. Оказалось, что и до холодной войны «цивилизованный мир» всё пытался сделать для нас что-то хорошее, но эти глупые русские никак не хотели в это верить. В холодной войне Запад всего лишь хотел приобщить заблудшую Россию к своей цивилизации, помочь ей создать рынок и демократию. И вот только теперь «русские», наконец-то, поверили доброму, любящему их Западу. «И Запад нам поможет». Ведь он же такой развитый во всех отношениях, такой справедливый строй у него. Всю свою историю Запад всем народам нёс только добро, бескорыстно шёл на жертвы ради распространения цивилизации. А теперь, когда «Россия», наконец-то идёт западным путём, Запад будет нас любить ещё сильней. Как же нас не любить, если мы сами, своими руками ломаем этот наш «тоталитаризм»? И т.д. и всё в этом духе. В результате, по социологическим опросам 1989-1990гг только несколько процентов (!) населения считало, что от Запада, от США исходит какая-либо угроза для страны.
Таким образом, с помощью одной чистой лжи оказалось возможным действительно всё вывернуть на изнанку и создать «светлый образ» западного капитализма. Постоянное обращение к этому образу, ссылки на него, стали очень важным элементом в проведении реформ 1990-х. Более того, в 1990-е годы только та политическая сила добивалась победы, которая официально поддерживалась Западом. Хотя речь тогда уже шла всего лишь о борьбе вариантов внедрения капитализма в экономический базис. Тем не менее, оказывая поддержку наиболее разрушительной силе, Запад всегда обеспечивал ей победу. И основой этого влияния Запада на массовое сознание внутри постсоветского пространства был именно его позитивный образ, созданный в 1989-1990гг. Причём максимум «прозападности» в общественном сознании был достигнут уже в 1990г, когда Запад воспринимался как «наше всё». Но инерции этого максимума хватило на все 1990-е годы, а пережитки будут жить ещё долго. А вообще, просто удивительно, что комплекс «низкопоклонства перед Западом», колониальный тип сознания был полностью воссоздан ещё в рамках одной из двух сверхдержав чисто идеологическими методами, когда ни в одной сфере (экономика, наука, оборона, культура и т.д.) «отсталости» уже практически не было. А во многих областях имелось уже превосходство…
4. Первые демократические "выборы - 1989 г." - начало политическрй дестабилизации.
К 1989г критика «застоя», «сталинизма» шла уже четыре года, начинался переход к критике «ленинизма». Пора было переводить эту идеологическую подготовку в чисто политическую дестабилизацию. Лучше всего было бы организовать альтернативные выборы в масштабе всей страны. Пусть возмущённый народ как-нибудь выразит своё негодование по поводу преступной и неэффективной системы. Поэтому ещё на 19-й партконференции в июле 1988г, было принято решение о проведении в марте 1989г выборов народных депутатов СССР на альтернативной основе. Т.е. когда несколько кандидатов на одно место, а не один, как раньше. Главное было допустить, и даже обязать, в ходе выборов неограниченную критику в отношении КПСС и других, популярных тогда структур (армия, КГБ, МВД). В первую очередь надо было подставить под огонь критики местные партийные комитеты: парткомы, горкомы, секретари которых обязаны были идти на выборы. Конечно же, речь не шла о том, что новые органы «власти», созданные в ходе выборов (Съезд народных депутатов, Верховный Совет) будут реально обладать какими-либо полномочиями. Нет, вся власть по-прежнему оставалась в аппарате ЦК и в Политбюро. Зато сама подготовка к выборам, все эти выдвижения кандидатов создавали, уже с конца 1988г, нервозную обстановку. С начала 1989г пошли разного рода сборища и шествия возмущённых чем-нибудь масс. И, наконец, в марте 1989г, в ходе выборов, действительно произошло «отторжение народом партийно-административного управленческого звена». Хотя это отторжение носило пока только частичный характер, многие секретари обкомов и горкомов действительно не были избраны. Тогда, почему-то, провалы кандидатов местных комитетов КПСС связывали с ухудшением экономической обстановки, с «борьбой с привилегиями», с формирующейся «радикальной» оппозицией и т.д. На деле это «отторжение» местного партхозактива было просто продуктом критики «застоя» и «сталинизма». Классический перевод идеологического отрицания в политическое. Уровень этого «идеологического» отрицания был к этому времени уже так высок, что даже Горбачёв и члены Политбюро не решились избираться в округах. Они прошли, как депутаты от КПСС («красная сотня»).
Тем не менее, когда избранные народные депутаты СССР (2250 человек) собрались на свой первый съезд (май 1989г), подавляющая их часть всё-таки находилась под контролем аппарата ЦК. Это позволило без проблем избрать из их числа нужный состав Верховного Совета и Горбачёва его председателем. Даже сама обстановка на Съезде – беспорядок, критические высказывания, борьба за микрофон – создавала элемент дестабилизации. Ведь всё это транслировалось в прямом эфире на всю страну. И в первый момент вся эта парламентская возня действительно воспринималась серьёзно. Особенно действовали критические выступления против самого генсека, чего раньше невозможно было даже представить. Всё это создавало настроения «типа всё можно», полная демократия и гласность. Ну а раз допускается прямая критика руководства КПСС, значит, допускается и создание оппозиции. Но если само руководство КПСС занимается тотальной критикой социализма, то чем же тогда должна отличаться от него «оппозиция»? А тем, что её критика должна быть ещё более радикальной и дополняться критикой самой КПСС. Поэтому формирующаяся оппозиция стала называться «радикалами». На этом первом съезде «радикалы», собственно и организовались (в виде межрегиональной депутатской группы). А если бы не смогли организоваться, то аппарат ЦК (через орготдел) им бы помог. Надо же похвастаться перед Западом – вот, мол, и у нас теперь есть оппозиция. Как же нас не похвалить за движение к полной демократии. Во главе этой МДГ были два человека-символа – Сахаров и Ельцин. Первый – собирательный образ прозападного, либерального советского интеллигента. Второй – тип собирательного представителя партхозактива, понимавшего, куда ветер дует. В принципе, всё тот же партийно-интеллигентский вариант прозападного блока в СССР, который запустил перестройку, только более «радикальный».
Главной функцией, созданной в 1989г оппозиции, стало своего рода ускорение процесса перехода к капитализму. Теперь, на любую критику «тоталитаризма» со стороны КПСС, оппозиция отвечала ещё более радикальной критикой. Таким нехитрым способом общественное сознание ставилось перед «выбором» из двух зол. И весь этот выбор сводился к выбору скорости перехода к капитализму. Правда в 1989г даже оппозиция радикалов вроде как официально (в риторике) не выступала прямо против «социалистического выбора». Считали, что такая постановка вопроса ещё не назрела, пока нужна просто «радикализация перестройки».
Так что первые демократические выборы, в целом, достигли поставленной цели – удалось дестабилизировать политическую ситуацию в стране, натравить «избирателей» на местные комитеты КПСС, создать «радикальную оппозицию». Начиналась эра «политической демократии».
5. Восточноевропейские "барахатные" революции (1989г) – как часть перестройки
Как бы ни были важны первые демократические выборы в СССР, главным «процессом» 1989г стали т.н. «бархатные революции» в Восточной Европе. Эти революции и заставили Запад объявить 1989г «годом чудес». Действительно, в конце 1989г произошло полное перерождение восточноевропейских социалистических государств, в колониально-капиталистические, без всякой войны и даже, практически, без борьбы. С чисто технической точки зрения эти «чудеса» представляли собой полное отторжение от власти структур компартий стран ЦВЕ (Центрально-восточной Европы) и создание новых «демократических» правительств. Последние же представляли не что иное, как органы западного капитализма на территории ЦВЕ и «средство» для внедрения частнокапиталистических отношений в экономику. Хронологически всё было так. Сентябрь: создание в Польше правительства Т. Мазовецкого, с полным преобладанием в нём «демократов». Октябрь: самоотстранение от власти компартии Венгрии на своём 14-м съезде. Ноябрь: падение берлинской стены в ГДР – символ капитуляции социалистического блока в холодной войне. Декабрь: собственно «бархатная революция» в Чехословакии (со второй попытки), приход к власти «демократического» правительства В. Гавела. В том же декабре крах «режима Чаушеску» в Румынии. Уже из этой схемы видно, что о каком-либо вызревании «бархатных революций» в отдельных странах и речи быть не может. Это был чисто «блоковый», общий для стран соцлагеря процесс. Почему же эта восточно-европейская, всеобщая, бархатная революция разразилась именно в 1989-м, с началом третьей фазы перестройки, и что она выражала? Понятно, что какой-либо социально-экономической потребности в таких революциях не было. Ведь после них объёмы производства и потребления в странах ЦВЕ снизились в 1,5 – 2 раза и уже никогда не смогли выйти на уровень «дореволюционного максимума» 1988г.
На самом деле «бархатные революции» в ЦВЕ были только естественной составной частью советской перестройки. Они были просто неизбежны, никак не зависели от «населения» стран ЦВЕ, раз у нас «процесс пошёл». Все шесть (кроме Югославии) соцстран ЦВЕ были не просто союзниками СССР. По сути, они представляли собой внешние союзные республики СССР. Особенно это касается четвёрки, где были дислоцированы советские группы войск (ГДР, Польша, Чехословакия, Венгрия). Общее управление странами ЦВЕ осуществлялось (со стороны СССР) через партийные структуры ЦК КПСС и компартий стран соцлагеря. И хотя контроль со стороны Москвы был гибким, не тотальным – в главных моментах управляемость была полной. С политической точки зрения СССР и шесть стран ЦВЕ были единым целым. Поэтому, когда в Советском Союзе развернулась перестройка, то она мгновенно превратилась во внутреннее дело стран соцлагеря. Особенно сильно подействовала начавшаяся в 1987г критика «сталинизма». В своё время, в 1956г, события в Венгрии и Польше, как раз и были вызваны осуждением «культа личности» на 20-м съезде КПСС. Раз сталинский период был преступным, то разве созданная тогда система социалистических государств в ЦВЕ имеет право на существование? Не стоит забывать, что и в странах ЦВЕ всегда существовали прозападные элементы, как в партийном руководстве, так и, особенно, в среде интеллигенции и рабочем классе. Эти элементы могли временами консолидироваться в настоящий прозападный блок. Так было в Чехословакии в 1968-1969, когда такой блок пришёл к власти и попытался организовать местную перестройку. Правда, с течением времени, компартии стран ЦВЕ становились всё надёжнее. Так в Польше смогли навести порядок в 1981-м своими силами. Но что они могли сделать, когда в самой цитадели социализма развернулась уже критика «ленинизма» и полная переоценка основ? Даже чисто идеологически стало невозможно ссылаться на большого брата. Когда же местная «демократическая оппозиция» уже самоорганизовалась, то в решающий момент «Москва» не просто отказалась помочь. Хуже – аппарат ЦК КПСС теперь требовал от «своих» компартий ЦВЕ добровольного отказа от власти. И попробуй не послушать – чего доброго, ещё и советские группы войск могут применить для поддержки нарождающейся «демократии». Кстати, в период «бархатных революций (с сентября 1988 по июль 1990) курирование внешней политики и компартий ЦВЕ было поручено не кому-нибудь, а Яковлеву. Естественно, этот товарищ требовал от «союзников» безоговорочной капитуляции, отказа крмпартий от власти. Так что, под таким идеологическим давлением как критика «сталинизма» и «ленинизма», под политическим давлением ЦК КПСС, «бархатные революции» просто не могли не произойти.
Замена социалистических государств ЦВЕ капиталистическими выражала, в конечном счёте, «капитализацию» внешней политики Советского государства. Разве можно было лучше продемонстрировать Западу изменяющуюся природу СССР, чем полностью убрать «коммунистические режимы» в ЦВЕ? Мол, пусть мы ещё и не «самоуничтожили» свои партийные структуры, не перешли к внедрению капитализма в экономику, но «внешне» ведём себя как капиталистическое государство. Советский Союз в конце 1989 даже официально выражал глубокое удовлетворение «демократическими» процессами в Восточной Европе…
Да и внутри Советского Союза «бархатные революции» порождали такой подрыв авторитета КПСС, который мог быть сравним, разве что с допуском критики «ленинизма». Теперь всем было ясно, что «партия» действительно сдаёт все позиции, а не просто играет с «демократией». И вообще, сила примера этих революций была очень велика – показали, как нужно отстранять от власти структуры компартий. (Было такая ГДРовская детская передача: делай с нами, делай как мы, делай лучше нас). После бархатных революций даже местные советские радикалы осмелели – переименовали себя в демократов и наконец-то выступили против «социализма вообще». Им стало ясно, что курс КПСС на самоуничтожение твёрдый и «с этого пути партия не сойдёт». Всё-таки, удивительное это дело – создание капитализма в России! Вещи, происходящие даже не в стране, имеют для него большее реальное значение, чем какая-нибудь чековая приватизация 1994-го.
6. Создание оппозиции в форме «демократических» Верзовных Советов (1990г)
Главной чисто организационной задачей всей перестройки, было уничтожение, полное отторжение от власти партийных структур КПСС. В первую очередь аппарата ЦК КПСС, ЦК компартий союзных республик, обкомов. Только после этого капитализация государственного аппарата могла считаться законченной, и переход к капитализму становился необратимым процессом. Проблема была в том, что вся перестройка как раз и проводилась руководством аппарата ЦК КПСС. И создать какой-то другой механизм власти, не через аппарат партии, оказалось очень сложным делом. Ну, избрали Горбачёва президентом СССР на 3-м съезде народных депутатов (март 1990). Ну, в очередной раз самоограничили полномочия аппарата ЦК на 28-м съезде КПСС (июль 1990). Но всё равно, реальная власть оставалась в структурах партии, и Горбачёв «правил» именно, как генеральный секретарь ЦК. Все союзные министерства и ведомства по-прежнему были ориентированы на аппарат ЦК, на Старую площадь. Даже чисто технически все шифры, связь и т.д. – всё было замкнуто на комплекс зданий ЦК. Уйти Горбачёв с поста генсека никак не мог – он потерял бы власть, и перестройке конец. Просто пересесть из «партийного» в государственное кресло было нельзя – потому, что партийное кресло и было главным государственным креслом. Поэтому руководство ЦК КПСС было вынуждено выращивать демократическую оппозицию, как силу, которая должна была извне сломать аппарат партии и закончить капитализацию государства. Ни о каких амбициях и ревности речи быть не могло – желание западного капитализма есть высший закон. А на последнем этапе перестройки Западу нужно было только одно – уничтожение партийных структур КПСС. Так что организация настоящей демократической оппозиции в 1990 г. во главе с Ельциным было таким же продуктом работы аппарата ЦК, как и вся перестройка в целом.
В марте 1990г были проведены, намеченные ещё на 19-й партконференции выборы народных депутатов союзных республик. К этому времени радикалы уже переименовались в демократов и активно включались в борьбу за депутатские места. Со своей стороны, аппарат ЦК КПСС, практически запретил поддержку «коммунистических» кандидатов со стороны местных горкомов и обкомов. Мотивировка – «пусть народ решает сам». Однако даже такая двойная работа не позволила демократам завоевать прочное большинство. Из приблизительно одной тысячи избранных народных депутатов РСФСР, демократы, в первый момент, контролировали около половины, даже чуть меньше. Дальше был первый съезд народных депутатов РСФСР (май 1990), на котором избирался Верховный Совет РСФСР. Но главным было избрание Председателя этого Верховного Совета. Тогда было так принято – кто Председатель Совета на того и работают все республиканские структуры власти. Значит, демократам достаточно было провести Ельцина и всё – российские республиканские структуры становились «демократическими». Как говорил тогда Горбачёв: «Если председателем Верховного Совета выберут Ельцина – партии конец». Значит надо выбрать Ельцина…Со стороны депутатов ориентированных на ЦК был выдвинут Полозков. Однако несколько голосований никак не давали Ельцину большинства. Тогда в ЦК решили помочь. Заменили Полозкова на Власова, и Ельцин прошёл (29 мая 1990г). Таким нехитрым способом, т.е. путем передачи демократам республиканских органов власти России (а также Украины, Белоруссии и ряда других республик), им помогли превратиться в настоящую организованную оппозицию.
В результате, демократическая оппозиция в СССР получила специфическую организационную форму – была организована как органы власти союзных республик, а не как партия или движение типа польской «Солидарности». Соответственно, борьба «коммунистов» и демократов приобрела форму противостояния Союзного центра и республик. Союзный центр вроде как контролировался структурами партии, а органы власти республик (кроме среднеазиатских) – демократами. И только слово «борьба» может вызвать улыбку. Ведь это же «Союзный центр», руководство аппарата ЦК КПСС столько лет организовывало критику «застоя», «сталинизма» и «ленинизма». Специально для «демократов» организовывало разного рода «выборы». Не допускало их преследования со стороны КГБ, МВД. Даже сдачу Западу соцлагеря в Восточной Европе организовало, чтобы пример показать - как надо убирать компартии. И оценка советского социализма в последний год у «коммунистов» и демократов была уже идентичной – «тоталитаризм», стандартный термин западной пропаганды. Единственным, серьёзным идеологическим различием оставалась только формальная оценка «ленинизма». Это было последнее, что руководство ЦК КПСС не могло ещё «сдать» официально.
И всё-таки определённая разница между Союзным центром («коммунистами») и республиками («демократами») была. Разница чисто организационная. Какую бы большую разрушительную работу в ходе перестройке не провёл аппарат ЦК – он не был под прямым контролем Запада. Это была работа под косвенным влиянием Запада, под действием пропагандистских установок, «похвалы» и т.д. В общем, работа на собственном энтузиазме, который мог бы неожиданно закончиться. А вот демократические, республиканские органы власти – были изначально подконтрольные Западу структуры. Своего рода зародыши колониально-капиталистических государств.
7. Подготовка сознания к внедрению капиталистических отношений в экономику
На последнем этапе перестройки особую актуальность приобрела подготовка массового сознания к «принятию» капитализма в экономике. Нужно было сделать так, чтобы грядущий разгром экономики и передача госсобственности «дядям», расслоение общества на господ и рабов не вызвало бы какого-либо протеста. На первый взгляд, в обществе с сильными уравнительными настроениями, где возмущались даже смехотворными «привилегиями», технически было сложно «доказать» необходимость абсолютного социального неравенства. И если бы пропаганда такого типа велась в узко экономическом русле, то это действительно было бы сложно сделать. Но на самом деле «необходимость» капитализации экономики вытекала из намного более широкого круга вещей. В первую очередь из общей критики социализма.
Когда критикуется социальный строй в целом (социализм), важнейшие этапы его развития, значит, отрицается и его экономическая система. Общая критика застоя, сталинизма, ленинизма сама по себе создавала отрицание экономических отношений социализма. Даже если бы о них, при этом, вообще не вспоминали. Раз «всё плохо», то и экономика (а значит и система собственности) тоже плохая. В реальности же об экономике не только вспоминали, от неё даже отталкивались, в особенности в критике «застоя» и «сталинизма». Вся критика «застоя» была, как раз и построена на якобы имевшем место социально-экономическом застое. Критика сталинизма тоже начиналась с ярлыка - «административно-командная система», применительно к механизму управления экономикой. Только затем эту административно-командную систему распространили на политическую надстройку и даже на внешнюю политику. Соответственно, общий, преступный (против капитала) характер сталинизма делал и систему управления экономикой преступной. А критика «ленинизма» вообще была полным отрицанием общественной собственности на средства производства. Так что отрицание экономики социализма было продуктом всей тотальной критики «строя» на протяжении перестройки.
Почти такое же значение в конце перестройки приобрела ссылка на западный капитализм. Поскольку был создан «светлый образ» западного капитализма и этот образ стал едва ли не главным элементом сознания – его влияние было колоссальным. Мол, вот на Западе рыночная экономика – значит и у нас надо, будет как на Западе. Ведь экономика Запада в бесконечное число раз превосходит нашу неэффективную административно-командную систему. Ещё важнее, что и сам добрый Запад очень хочет, что бы и у нас был рынок и частная собственность (на средства производства). В общем, и сам пример цивилизованного мира и его желания были важнейшими факторами в принятии установок на переход к капитализму «в экономике».
Свою роль сыграло и намеренное искажение терминологии. Само слово капитализм практически не употреблялось. Мол, нужна рыночная экономика, разгосударствление и т.д. Такая некапиталистическая, абстрактная терминология увязывалась с установками, будто и на Западе не капитализм. Мол, вот есть нормальная экономика («рыночная», как на Западе) и ненормальная, как у нас. Выбирайте. Интересным моментом было то, что установка «на капитализм» принималась ещё и потому, что после 70 лет социализма никто уже не знал о подлинной сути капитализма. Очень легко принять то, о чём понятия не имеешь. Особенно если существующая система «плохая», да ещё и Запад хочет…
И едва ли не самую последнюю роль сыграли собственно экономические «капитализаторские» реформы перестройки. Вся их суть сводилась, естественно, к постепенному убиранию государства из экономической сферы и развитию «частной инициативы». И хотя всё это делалось очень медленно, всё-таки появился слой частных дельцов (кооператоры, потом биржевики). Правда, эти ублюдки вызывали скорее негативное отношение и даже дискредитировали ещё не наступивший «экономический» капитализм. Но с другой стороны, этот слой мелких капиталистов приучал людей к настоящему, хотя и ограниченному экономическому неравенству. Мол, привыкайте ребята, это ещё цветочки.
Перестроечные экономические реформы больше всего помогли тем, что они разрушили всю систему управления социалистической экономикой. Дефициты, талоны и т.д. – всё это было средством дискредитации социализма. Ведь никого не волнует, что весь этот кризис создан искусственно, как раз путём внедрения элементов капитализма. Нет, всё должно выглядеть именно как кризис социализма – «система зашла в тупик ». Ну кто будет изучать оргмероприятия руководства ЦК КПСС по созданию этого «кризиса»? В следующем номере мы рассмотрим эти «реформы» в русле подготовки либерализации1992г. В общем, оказалось, что подготовить массовое сознание к предстоящему разделению на хозяев и наёмных (даже бесплатных потом) рабов не такое уж сложное дело. И действительно, в 1990-е годы, в ходе рыночных реформ, внедрение капитализма в экономику прошло без особых проблем.
8. Полнейшая «идейно-политическая» подготовка капитализма – дальше некуда
Формально и в 1990-м Советский Союз считался социалистической страной. Сохранялась символика – слово «социалистических» в аббревиатуре СССР, красный флаг, гимн, герб и даже демонстрация 7-го ноября. Руководство страны, в лице генсека-президента, по-прежнему твердило о «верности социалистическому выбору», курсу на «обновление социализма» и даже «рыночная экономика» мыслилась в рамках социализма. Партийный аппарат – от ЦК до горкомов и райкомов, несмотря на все сокращения и самоограничение власти, как стоял, так и стоит. Партийные организации всё ещё сохраняются на всех предприятиях и во всех учреждениях. Даже их личный состав только ещё начал понемногу сокращаться. Открыто прокапиталистическая оппозиция («демократы») реально контролировали только республиканский Верховный Совет России. Государственные исполнительные - органы от правительства СССР до министерств и управлений, в том числе на местах, реально продолжали подчиняться аппарату ЦК КПСС, генеральному секретарю ЦК. И в экономике настоящий частный сектор (в лице кооператоров и биржевиков) играл пока ещё ничтожную роль в масштабах страны. Тем не менее, ни одно общество не было настолько подготовлено к принятию настоящего капитализма, как советское образца 1990г. Только эта подготовка была не столько конкретно экономической, сколько абстрактно – «идейно-политической».
Фундаментом этой идейно-политической подготовки капитализма было полностью утвердившееся в официальных СМИ тотальное отрицание всего периода социализма. Катастрофа 1917 года, преступный сталинский период, маразматическая эпоха застоя. В общем, «все эти 70 лет» были сплошным чёрным провалом. Любая другая точка зрения даже не опровергалась – она просто осмеивалась. Стандартная западная «антисоветская пропаганда» выглядела на этом фоне просто детским лепетом. Что там «этап социализма» - вся русская история однозначно определялась как «убогая», преступная и т.д. Достаточно привести коротенькую цитату из обращения к властям деятелей культуры (март 1990):«Попытки вывести русских за рамки Homo sapiens приобрели в официальных СМИ …».
Естественно, весь «исторический» негатив полностью переносился на текущее состояние советского социализма рубежа 1980-х – 1990-х. Все компоненты советского общества – экономические отношения, государственные институты, даже культура – были объявлены воплощением чудовищного «тоталитаризма». Оформился образ какой-то полностью убогой страны. (Определения типа «совок», «Верхняя Вольта с ракетами», «не ту страну назвали Гондурасом» и т.д.). В общем, такой тотальной идеологической самокритики история ещё не знала. Понятно, что это было необходимо для перехода к капитализму, выражало интересы Запада в холодной войне. Но такого уровня цинизма со стороны советского прозападного блока никто не ожидал. В ряде стран даже стали ограничивать объёмы информации, поступающие из СССР – поток дерьма начинал давить даже на заграницу.
Обратной стороной тотального отрицания «своего» социализма было такое же тотальное преклонение перед западным капитализмом, достигшее максимума именно в 1990-ом. Безраздельно господствующим стал светлый образ западного даже уже и «не капитализма». Добрый по отношению к нам, бесконечно более развитый и, самое смешное, со справедливым общественным строем. Такой образ Запада не просто становился новым идеалом вместо «коммунизма». Хуже, Запад в лице США, Вашингтона превратился в важнейший фактор внутренней политики. Не столько «демократы», сколько США заменяли теперь ЦК КПСС как «руководящую и направляющую» силу. Поддержка со стороны американской администрации на протяжении всех 1990-х годов превратилась в решающий внутриполитический момент для политических сил в России. Всегда – и в 1991, в 1993, в1996 в России побеждала исключительно та сила, которая поддерживалась Западом. И уже в 1990-м, для генерального секретаря ЦК КПСС, главной политической опорой внутри страны была именно поддержка администрации США. Полный маразм.
И на этом фоне просто мелочью выглядит, достигнутое во второй половине 1990-го, успешное внедрение установки на переход к «рыночной» экономике (т. е. капитализму). Это предварительное принятие «рынка» вытекало из всего общего «негатива» в отношении к социализму и позитива к западному капитализму. Правда, само понятие «рынка» трактовалось по-разному. Но на практике его всегда можно было наполнить нужным капитализму содержанием, вплоть до рынка рабов – тоже ведь «рынок».
Само собой, вся эта идейная подготовка капитализма автоматически дополнялась чисто политической подготовкой. Главным здесь был полный подрыв какого-либо авторитета КПСС (стержня всей тоталитарной системы) уже к середине 1990-го. Понятно, что партия несла «ответственность за весь преступный период тоталитаризма». Да и конкретные политические мероприятия: сдача соцлагеря в Восточной Европе, допуск создания демократической оппозиции помогли свести авторитет КПСС к нулю. Особенно важно было то, что эта оппозиция, даже по форме своей организации, представляла собой зародыши колониально-капиталистических государств («республик») на пост советском пространстве. Оставалось только убрать «Союз» вместе с КПСС и возникала система из полутора десятков колониально-капиталистических государств – готовый продукт перестройки.
Создание настоящего капиталистического государства в России в 1991–1992 мы разберём в следующем номере.
|
