8 Государство создаёт частный капитал (1993-1994) ЗВЕНО №8
Государство создаёт частный капитал «как класс» (1993-1994 гг.)
Создание капитализма в России 1. Создание капитализма это не только создание «капиталистов»
Очень часто всё большое и сложное дело перехода к капитализму сводят к рыночным реформам или даже просто к приватизации. Исходят из того, что раз экономические отношения (в том числе и характер собственности) -- базис общества, то их радикальное изменение и есть решающий момент. Никто не спорит с базисной ролью экономики, но в переходные периоды экономические перемены готовятся и осуществляются исключительно идеологическими и политическими методами. И даже воспроизводство уже готового капитализма обеспечивается сохранением капиталистической природы государства, тотальным подавлением сознания, т.е. навязыванием капиталистической идеологии в разных формах. Выпячивание решающей роли экономических реформ призвано скрыть главный момент в создании капитализма, суть которого в капитализации общественного сознания и самого государства. «Исчезновение» этого главного момента должно привести к «забвению» реальных рычагов любых современных эпохальных перемен (в том числе и обратного процесса – от капитализма к социализму).
В практике создания капитализма в России, как никогда, проявилась огромная роль идеологической подготовки – промывание мозгов. Такого мощного потока «идеологической» грязи, из года в год нараставшего, не обрушивалось ни на одно общество в истории. Главным содержанием этого потока была, естественно, тотальная критика реального социализма. В первую очередь исторических этапов его развития. От «катастрофы 1917», через «преступный» сталинизм, до «эпохи застоя» и даже «черненковщины» (и короткому отрезку досталось). А на этой основе раскритикована вся экономическая и политическая система социализма 80-х. Заодно и «примитивная» культура, «отсталая» наука, «убогий» быт. Ничего не забыли, по всему прошлись «чёрной краской». Как и положено, тотальный негатив дополнялся безудержным восхвалением нового идеала – западного капитализма. Но «идеалами» не ограничились. Одновременно проводилась огромная работа по стравливанию народов, воспитанию их в духе взаимной ненависти. Особенно сильно доставалось русским, которых вообще, как тогда говорили, пытались вывести «за рамки Homo sapiens». Благодаря такой комплексной, всеохватывающей, идейной работе к 1991 году общество подготовили принять не то что капитализм, а хоть крепостное право или рабовладельческие отношения.
Сила внедрённых в массовое (и личное) сознание идеологических установок в том, что они определяют и действия и бездействие людей. Древний тезис про «идеи становятся материальной силой…» был доказан при переходе от социализма к капитализму как никогда раньше. Пусть эти «идеи» были ложью, дерьмом и служили для утверждения отношений наёмного рабства – их решающая роль очевидна.
Главным моментом в капитализации самого государственного механизма было самоуничтожение КПСС, как стержня социалистического государства. И здесь работа была опять-таки построена на тотальной критике реального социализма. Партия отвечала за всё, и, главное за «самоочернённое» прошлое. Поэтому безудержная критика социализма автоматически подрывала авторитет КПСС. Даже независимо от нараставших, в период ломки социализма, экономических проблем и самоотстранения партии от политического контроля. Тотальная критика социализма, развязанная верхушкой партии, вызвала мощную активность масс, их поддержку «демократической оппозиции», а затем и «демократического» государства. В итоге, КПСС, а вместе с ней и социалистическая природа государства, исчезла в августе 1991 почти автоматически, без сопротивления. Так что само капиталистическое государство было создано и поддерживалось, в основном, идеологическими средствами. Остальное внедрение частнокапиталистических отношений в экономику капиталистическим же государством - лишь дело техники. Если сознание «капитализировано», то ни ухудшение экономического положения людей, ни массовая безработица, ни сокращения в разы потребления, ни многомесячные невыплаты зарплат сами по себе ничего не изменят, не ослабят «поддержку рыночных реформ народом». Даже демократы в середине 90-х удивлялись этой поддержке «реформ» со стороны большинства - «несмотря ни на что».
Специфика «идейно-политической» работы при переходе к капитализму в том, что она велась «сверху». Все новые идеологические установки «шли» от высших органов власти и доводились всей мощью системы государственных СМИ. Все политические «реформы», капитализация государства проводились руководством самого государства. Поэтому и результат достигнут огромный и в кратчайшие (несколько лет) сроки. К тому же за спиной этого «благородного» дела стоял западный капитализм, со ссылкой на который и в интересах которого всё и делалось. В таких условиях навязывание капиталистической идеологии технически очень простой процесс. Совсем другое дело выработка и понимание социалистической идеологии. Она может идти только «снизу», требует усилий, большой работы, преодоления прессинга доминирующей капиталистической идеологии. Здесь нужны десятилетия работы, но это сейчас самая главная работа.
2. Природа раннедемократического государства («государство капиталистической ориентации»)
Конкретным средством, создавшим частный капитал, было государство (в смысле его органов власти и управления). И речи не может быть о вырастание «нового» класса снизу, естественным путём, или о его формировании через «разворовывание» госсобственности. Государство само должно было передать решающую часть своей собственности, предварительно выделенной группе товарищей. Но как определить природу государства до создания им частного капитала как класса. Ведь в начальный период оно не могло быть капиталистическим в буквальном понимании, т.е. «диктатурой капитала», раз самого капитала ещё нет. При готовом капитализме всё понятно. Здесь государство выступает как гарант собственности частного капитала, обеспечивает ему возможность неограниченной эксплуатации рабочей силы, природных ресурсов и т.д. Да и границу-то между государством и капиталом провести сложно. Как сказал Путин, у нас невозможно определить, где кончается государство и начинается бизнес. И всё-таки, даже до приватизации, демократическое государство по своей природе изначально было капиталистическим. Только проявлялась его капиталистичность в декларируемой идеологии, в принципах политической организации, в программе (и действиях) в области экономики. И даже диктатурой капитала оно уже было, только не нашего, конечно…
Идеология, декларируемая государством, не зря поставлена на первое место. Именно она «освящает» и политическую организацию общества, и текущую (или создаваемую) экономическую структуру. В идеологическом плане, большей степени «капитализации», чем та, что декларировалась демократическим государством даже придумать нельзя. Конкретно это проявлялось в таком тотальном отрицании реального социализма, которого не было в самой «злобной антисоветской пропаганде» Запада. И в таком же тотальном преклонении перед западным капитализмом, как перед идеалом. Естественно, без употребления содержательных терминов (социализм – капитализм), заменённых понятиями тоталитаризм и свободное общество. Кстати, сама терминология – без «измов» - верный признак природы государства. Ни одно капиталистическое государство себя капиталистическим не назовёт.
В организационном плане капиталистичность всех «молодых демократий» чётко проявлялась в …отсутствии социалистической партии, как стержня государства, всего общества. Не зря весь смысл бархатных революций (в том числе августа 1991г) сводился именно к ликвидации коммунистических партий, их структур. В результате молодое демократическое государство принимает вид верхушечных органов (президент, правительство, министерства), абсолютно свободных от какого-либо влияния на них «снизу». В условиях политической неорганизованности народа эти верхушечные органы могут делать со страной всё что угодно. В том числе и потому, что включают в свой состав «силовые» министерства и главное из них – министерство обороны. ( Факт контроля над министерством обороны и есть реальная политическая власть, как показал и август 1991). К этому необходимо добавить личный состав исполнительных, т.е. реальных органов власти – представителей открыто прокапиталистического блока — «демократы».
Такими же однозначными были и декларируемые цели государства в области экономики: либерализация, приватизация, создание «рыночной экономики», «эффективных собственников». Т.е. внедрение частнокапиталистических отношений. Странные цели для «некапиталистического» государства. Реализация этих целей не заставила себя долго ждать. Либерализация цен была проведена уже в январе 1992г, выдача приватизационных чеков в конце 1992г и т.д. Ведь практически невозможно передать «дядям» индустриальный комплекс, сопоставимый по объёму производства с промышленностью ФРГ за несколько месяцев. Т.е. «мгновенно» частный капитал не создать. К тому же первейшей задачей демократического государства была деиндустриализация, т.е. уничтожение наиболее передовых отраслей производства, ВПК (в духе установок холодной войны). И только потом приватизация остатков промышленного потенциала. Так, чтобы для оформления капитала как класса «хватило», но из коридора сырьевого придатка выхода не было. Система!
Но самая удивительная особенность «молодых демократий» в том, что их можно, в известном смысле, рассматривать как органы западного капитала, вернее американского. И не только в смысле заимствования принципов «демократии» и целей в экономике. Но и в прямом контроле конкретной деятельности «демократических» органов власти со стороны администрации США. Американский капитал, в лице своего государства, в этот момент временно полностью замещал у нас «наш» капитал, ещё не созданный. Впоследствии такой прямой контроль стал не нужен – он превратился в общий. Т.к. у нас появился свой капитал, кровно заинтересованный в сохранении системы. И западный капитализм теперь следит только за тем, чтобы «Россия» не выходила за пределы капитализма при всех своих особенностях. Так что как ни крути, а демократическое государство изначально было капиталистическим по своей подлинной природе.
3. Два типа протокапиталистов и обогащение до приватизации
Прежде чем непосредственно приступить к раздаче собственности, государство должно было материально укрепить ту группу «дядей», которой эта собственность заранее предназначалась. Назовём их протокапиталистами, своего рода затравкой для будущего класса. Если этого не сделать, то даже при почти бесплатной раздаче, концентрация собственности будет идти очень медленными темпами. А сам по себе класс капиталистов будет представлять аморфную, широкую и неорганизованную группу владельцев мелких пакетов акций. Затягивать же процесс создания крупного капитала было опасно, т.к. выработанный в период гласности комплекс покорности будущим(!) «эффективным частным собственникам» мог пройти. Действовать приходилось быстро. Подготовка «затравки» будущего класса, которую уже тогда называли «новыми русскими», играла такую же важную роль, как и сам процесс приватизации.
Состав группы протокапиталистов легко предсказуем даже без знаний всех конкретных условий 90-х. В этой группе могли быть только два основных типа товарищей, претендующих на собственность. Во-первых, директорат самих предприятий (в том числе производственных объединений – концернов, ассоциаций и т.д.). Это старый советский директорат, волею судьбы оказавшийся на переломе. Он в какой-то степени даже был «обязан» стать капиталистом по принципу близости к основному капиталу – предприятиям. Ведь приятно вместо зарплаты, всего-то в полтора, ну в два раза большей, чем у «своих» рабочих, регулярно прикарманивать прибыль в миллионы и миллиарды долларов в год. Но вхождение их в состав прокапиталистов затруднялось тем, что директорат лучше разбирался в организации производства, чем в самой приватизации. И уж совсем не врубался в необходимость тотального разгрома производства, который требовался по смыслу существования капитализма в России, в духе холодной войны. С технической точки зрения этот тип, назовём его «директорат», должен был бы и бабки добывать «изнутри» своих предприятий и приватизацию организовывать тоже изнутри.
Второй тип протокапиталистов – это уже настоящий частный капитал, только пока мелкий и находящийся «вне» предприятий. Как правило, он был организован в форме частных коммерческих банков. Назовём их «банкирами». Этим товарищам приходилось и бабки добывать «вне» предприятий и захватывать их в ходе приватизации тоже «извне» Даже с точки зрения возраста это было другое, младшее поколение «сынков» по сравнению с «дедами» - директорами. Они были дальше от собственности, но зато, как никто, хорошо понимали задачу момента. И все силы сосредоточили на подготовке к «раздаче», и на активнейшем участии в ней. А главное – им было глубоко наплевать на вопросы организации производства, капиталовложения и т.д. Благодаря этому, молодые «банкиры» были намного ближе к демократическому государству и «по духу», и по конкретному отношению к долбаному «производству». Гори оно синим пламенем. Естественно, в ходе подготовки и проведения приватизации государство поддерживало именно эту, «более передовую» по своим взглядам группу молодых «банкиров». Да и во главе самой раздачи был поставлен по сути такой же «тип» в лице Чубайса, председателя фонда госимущества.
Вот для этих-то двух типов прокапиталистов (особенно для второго) государство и должно было создать
все мыслимые условия для первоначального присвоения и накопления средств. Пока без включения механизма самой приватизации. Как говорил Березовский: «вначале приватизируют прибыль, а потом собственность». Первым и главным каналом, который открыло государство, была возможность частного присвоения валютной выручки от экспорта сырьевых предприятий. В условиях обесценивающегося рубля только доллары давали гарантию реального накопления капитала. Для этого ещё в конце 1991 года была окончательно отменена монополия государства на внешнюю торговлю. Ею было разрешено заниматься «всем желающим». Директорат получил возможность накапливать валютную выручку на счетах в загранбанках. А уж присвоить её часть - дело техники. «Лица» извне сырьевых предприятий могли, добывая лицензии на экспорт и скупая сырьё по низким внутренним ценам, перепродавать на внешнем рынке по мировым. Разница в карман, в «фонд подготовки к раздаче собственности». Таким образом, значительная часть прибыли «приватизировалась» без прямой собственности на предприятия. Причём обеими группами протокапиталистов.
Вторым средством, особенно популярным с середины 1992 до сентября 1993г было прикарманивание государственных кредитов промышленным предприятиям. Как ни странно, здесь деньги доставались не столько «директорату», сколько «банкирам». Т.к. все деньги (а они были огромными) шли через коммерческие банки. Эти банки купались в деньгах, и могли использовать их как угодно. Но и директорату, разумеется, перепадало немало.
Специфическим каналом передачи денег в 1992-1993гг были так называемые субсидии на импорт продовольствия. Отобранные государством импортёры платили всего один процент действующего обменного курса при покупке валюты для закупки за рубежом продтоваров. А продавался импорт внутри страны по обычным, рыночным ценам. Обеспечивалась эта схема за счёт западных «товарных кредитов» государству. При всей специфичности этого способа, объёмы частного прикарманивания достигали половины от присвоения через экспорт сырья. В случае с субсидированием импорта (косвенно) и кредитованием (прямо) «приватизировали» уже не прибыль, а собственно государственные средства. На то оно и капиталистическое государство.
К началу приватизации удалось настолько сильно обогатить протокапиталистов, что они даже без всякой собственности на средства производства начинали превращаться в миллионеров. Особенно укрепились «банкиры». Теперь у них были средства для силового захвата предприятий «извне». Для борьбы с директорами за самые лакомые куски в нефтяной отрасли и металлургии.
4. Раскол прокапиталистического блока в 1992-1993гг.
Блок политических сил, взявших власть в августе 1991г, очень удобно обозначить термином «Прокапиталистический блок» (ПКБ – далее). Этот блок, с одной стороны, был за переход к настоящему капитализму, каким бы термином его не прикрывали. Но, с другой стороны, это был блок довольно разнородных верхушечных групп, по-разному представлявших (или понятия не имевших) конкретные методы внедрения капитализма и его конкретный конечный вид. Разумеется, и их предшественники - «союзные власти», горбачёвская часть руководства КПСС, представляли почти такой же прокапиталистический блок, лишь прикрывающейся декларацией «дальнейшего развития социализма». Но изначально нерасчленимая с КПСС эта «советская» часть ПКБ исчезла вместе с партией, проделав 90% работы по созданию капитализма в России. Оставшуюся часть работы должна была доделывать российская, «подлинно демократическая», часть ПКБ, организованная в виде органов государственной власти РФ.
Ещё в 1990г, когда были созданы новые российские органы власти, они изначально представляли собой открыто прокапиталистическую (демократическую) оппозицию союзному центру. Т.е. органы власти «суверенной России» выполняли функцию аналогичную демократическим фронтам и партиям периода «бархатных революций» восточноевропейских соцстран. Их главной задачей было отстранение от власти компартий, превращение социалистических государств в капиталистические. У нас этим занималась сама КПСС а демократическая оппозиция нужна была для ускорения и гарантированности успеха. По сути «борьба» между союзным центром и российскими демократами в 1990-1991 велась за то, кто будет внедрять капитализм в экономику. И в этой борьбе российский ПКБ выступал, внешне, как единое целое. Иначе до реальной государственной власти ему было бы не дорваться. В этой фазе борьбы представления о характере будущего капитализма особого значения не имели. Хотя в скрытом виде уже и тогда в ПКБ существовали две различные группы. Первая («радикалы») прекрасно понимали смысл капитализма в России как способа уничтожения станы в духе задач холодной войны. Эта часть ПКБ была за скорейшее внедрение капитализма в наиболее разрушительной и подавляющей рабочий класс форме. Вторая («консерваторы») часть ПКБ была за абстрактный капитализм, но не врубалась в его конкретный смысл. Они не понимали «необходимость» деградации производства, резкого снижения уровня жизни, тотальной приватизации всего и вся и т.д. После прихода российского ПКБ к власти в августе 1991 эти потенциальные различия не могли не проявиться.
. Важно понимать, что Верховный Совет изначально был потенциально консервативной частью ПКБ. Его депутаты избирались ещё в марте 1990г, они были сильно связаны с региональными властями, местным директоратом. До циничных высот радикалов они подняться не могли. Больше того, до начала гайдаровских реформ, потенциальные консерваторы и не догадывались, что могут быть какие-то там радикалы. Тем временем президентские структуры, а в конце 1991 и правительство, стали концентратом потенциальных радикалов. И получилось так, что органы исполнительной власти стали «радикальными», а законодательной – «консервативными». Соответственно и вся борьба двух частей ПКБ приняла форму противостояния ветвей власти. Но эта стандартное определение борьбы 1992-1993гг создаёт видимость противоборства неких, более-менее, равных властей. На самом деле реальная государственная власть была как раз в руках радикалов – исполнительной власти. Консервативный Верховный Совет был только оппозицией.
Начало реальных рыночных реформ (либерализация) в январе 1992г, мгновенно вызвавшее обвальный спад производства и потребления, раскололо ПКБ. На практике реформы проводились исполнительной властью – и она гордилась их ходом. Тем самым исполнительная власть обнаружила свой скрытый радикализм. Для консервативного большинства Верховного Совета такой ход реформ означал катастрофу. Оценки разошлись. Со стороны консерваторов пошла критика мальчиков в розовых штанишках. Последние стали обвинять Верховный Совет в торможении реформ и т.д. Однако в течение 1992 окончательного раскола ПКБ не произошло. Радикальное правительство в середине 1992г пошло на уступки директорату – допустило льготное кредитование предприятий государством (ЦБ). В ноябре 1992 убрали Гайдара. А главное, Ельцин ещё сам не определился с официальной оценкой хода реформ. А ход реформ и был основным критерием, разграничивавшим радикалов и консерваторов. К этому разногласию добавилась и подготовка к приватизации. Всё больше становилось очевидным, что исполнительная власть хочет всучить собственность «своим» молодым банкирам. Директорат вообще могли не допустить к раздаче. Правда, в среде самого директората произошел раскол. Руководители экспортных, топливно-сырьевых предприятий оказались ближе к радикалам исполнительной власти. Колониальная, независимая от «страны» природа этих отраслей, с огромной валютной выручкой, с огромным влиянием их руководителей, отрывала сырьевиков от основного директората. Назначение Черномырдина (руководителя Газпрома) премьером, в ноябре 1992, было знаковым моментом. А остальному директорату «не экспортных» отраслей, особенно ВПК, куда деваться? Системы снабжения-сбыта нет, госзаказов нет, сырьё стремительно дорожает, даже системы платежей нет. И к приватизации могут не допустить. И почему? Потому что старый директорат не так быстро развалит производство, как молодые банкиры. Беда! А ведь директорат крепко связан с Верховным Советом. Противоречие между банкирами и директорами вносит свою лепту в раскол между исполнительной и законодательной властью, образует его «классовую» основу.
Но окончательный раскол ПКБ произошел только в начале 1993г, когда Ельцин на совещании верхов исполнительной власти, дал положительную оценку ходу реформ. И что надо их продолжить в том же духе. Теперь всем стало понятно, кто у нас «главный радикал». Верховный Совет, вся консервативная часть ПКБ вступила в борьбу уже не с частью правительства, а со всем «режимом». Вернее с организованной в виде исполнительной власти радикальной частью ПКБ.
5. Победа «радикалов» над «консерваторами» (октябрь 1993)
Борьба радикальной и консервативной частей ПКБ шла в форме противостояния исполнительной и законодательной власти – «Президента» и «Верховного Совета». Решался вопрос о степени колониальности нашего капитализма, о направлениях и объёмах раздачи госсобственности. При такой постановке вопроса борьба должна была приобрести верхушечный характер с опорой на «мнение народа». И речи не было о борьбе против капитализма как такового, т.к. вопрос о его победе был решён ещё в 1989-1991 годах. Консерваторы – это тот же самый Верховный Совет, который боролся за уничтожение «Союза», КПСС, переход к «демократии и рынку». Так что о борьбе сторонников «капитализма и социализма» в 1993 году говорить нельзя. И всё-таки, даже при таком раскладе, наименьшим из двух зол, была бы победа консервативной части ПКБ. Даже если не иметь своих мозгов, то факт поддержки администрацией США радикальной части ПКБ по принципу «от противного» говорит сам за себя. Беда была в том, что на самом деле никаких «двух властей» не было. Вся реальная власть была в руках радикалов, т.е. исполнительной власти. А Верховный Совет, его консервативное большинство, был только оппозицией, без реальных рычагов власти. Такая расстановка сил предопределяла логику борьбы и практически предрешала её исход. Радикалам достаточно было просто разогнать Верховный Совет и создать совершенно формальный «орган законодательной власти» типа Государственной Думы при царе-батюшке. А вот консерваторам было нужно как-то брать реальную государственную власть. Либо путём переподчинения Верховному Совету силовых министерств, либо методом замещения своими людьми ключевых «исполнительных» должностей – президента, премьера и т.д. И то и другое технически очень и очень сложно. Ведь в отличие от ЦК КПСС и союзных органов образца 1991 года, «радикальная», исполнительная власть не занималась самоликвидацией. «Радикалы» были на магистральном пути создания капитализма (как «Россия» в1991). Логика процесса была на их стороне, так же как и Запад.
Вначале радикалы пытались решить проблему мирным путём. По конституции президент не мог просто так распустить Верховный Совет. Поэтому решили заручиться «поддержкой народа». В апреле 1993г был проведён референдум, главным вопросом которого был вопрос о необходимости переизбрания президента и (или) депутатов.
Ни переизбрание президента, ни новые выборы депутатов не получили большинства. Некоторое удивление вызвала поддержка большинством экономической политики исполнительной власти. В комплексе это показало относительно бОльшую поддержку населения радикалов, чем консерваторов и сторону «народа» в этой верхушечной борьбе. Но законного оправдания роспуска Верховного Совета всё-таки не получилось. Тогда было решено действовать чисто силовым путём. 21 сентября 1993г был обнародован незаконный, с точки зрения конституции, указ президента о роспуске съезда народных депутатов и Верховного Совета и назначении выборов Государственной Думы на декабрь 1993г. Естественно, Верховный Совет не собирался самораспускаться и в ответ избрал своего «консервативного» президента – Руцкого. По чисто формальным соображениям Верховный Совет, в принципе, имел такие права. Но раз силовые структуры не вышли из-под контроля президента, следовательно, ничего страшного для радикалов при этом не произошло. Штурм и разгром Верховного Совета 4 октября 1993 года стал естественным итогом расклада сил. Хорошо хоть обошлись без применения ядерного оружия, мало ли что придёт в голову, с перепугу…Танками обошлись. В борьбе за ускорение внедрения капитализма все средства хороши. Даже если бы применили какие-нибудь межконтинентальные ракеты типа «SS-18» всё равно Запад оправдал бы и это, как «допустимое средство» в борьбе за демократию. Ведь речь идёт о святом – быстром и надёжном внедрении настоящего капитализма в России. Что должно гарантировать вечное спокойствие западному капиталу у себя дома. Ради такой благородной цели всё можно.
Ликвидация Верховного Совета привела к автоматическому роспуску остальных региональных Советов, в массе «консервативных». Их роспуск иногда называют ликвидацией «Советской власти», хотя «Советы», сами по себе, никогда властью не были. Социалистическая природа Советского государства обеспечивалась не Советами, а партией, в том числе и через Советы, но в основном напрямую. Органы партии были реальными высшими органами государственной власти. Так что ликвидация Советов в октябре 1993 года не носила характера изменения природы государства. Смысл происшедшего был только в ликвидации консервативной части ПКБ, в переходе к тотальному господству радикалов…
Победа исполнительной власти и установления «абсолютной» президентской монархии, узаконенной конституцией декабря 1993г, тоже нельзя воспринимать по форме. Дело ведь не в новом президентском самодержавии, а в содержании этой президентской власти, в том, что она была средоточием наиболее радикальной, наиболее прозападной, наиболее колониальной части ПКБ в России. Беларусь тоже «очень президентская республика», но содержание этой формы другое. К тому же, в реальности, и до декабря 1993 года президентская власть была и так очень сильна и в плане кадровых назначений на ключевые посты, и в плане контроля силовых структур. Просто теперь весь механизм стал ещё более надёжным, более концентрированным, более централизованным. Никакой реальной оппозиции теперь уже не могло быть. И воспроизводство капиталистической природы государства стало намного проще через институт президентской власти и механизм «преемников». Да и раздача собственности одной узкой околопрезидентской группой могла быть более быстрой и централизованной. Что же касается степени колониальности экономики, то здесь результаты победы радикалов проявились уже в конце 1993г.
6. Окончательный переход к экономике сырьевого придатка
Первым следствием разгрома консервативной оппозиции было довершение ещё одного святого дела – обвала промышленного производства. При всей важности приватизационных мероприятий, первой задачей демократического государства была комплексная деиндустриализация экономики. Это нужно было сделать до передачи собственности. Как ни странно, «новые собственники», сами по себе, не повинны в спаде производства периода 1992 – 1994гг. Почти всё было сделано до них и только отчасти в процессе приватизации. Разгром индустрии предполагал не только сокращение объёма производства, но и обвальное снижение капитальных вложений, исчезновение системы снабжения/сбыта продукции, полное прекращение промышленных научно-технических разработок. Двумя важнейшими моментами деиндустриализации были либерализация цен в январе 1992г и прекращение финансирования промышленности в сентябре 1993г. Последний момент – продукт поражения «консерваторов».
Напомним смысл либерализации цен 1992г. На практике она означала почти полную ликвидацию всей централизованной снабженческо-сбытовой системы сложившейся ещё в 1930 году. Теперь не государство гарантирует предприятиям поставки сырья, энергии, полуфабрикатов, организацию сбыта, всю систему взаимных платежей, график взаимных поставок и т.д. Всё это должна была делать теперь система оптовой торговли, и расчетов через новые частные банки. Причем первой почти не было, а вторые занимались чем угодно, только не промышленностью. Отсюда резкий спад производства 1992г (18%), 1993 (16%), кризис взаимных неплатежей, обвал капвложений. Свою роль сыграла и инфляция издержек, опережающий рост цен на сырьё и полуфабрикаты, по сравнению с ценами готовой продукции. А для ВПК ещё и обвальное сокращение госзаказа. Зачем ВПК колониальной администрации. В духе задач холодной войны эти остатки крупнейшего в мире ВПК нужно было уничтожить на корню.
Правда, наличие Верховного Совета не позволило довершить обвал в 1992 сразу. Вместо системы снабжения/сбыта под давлением директората было решено перейти к субсидированию предприятий, в форме кредитов ЦБ, ставка по которым была в разы ниже темпов инфляции. Свою роль сыграла здесь чисто конституционная зависимость ЦБ от Верховного Совета, который назначал его председателя. А также незавершившийся тогда распад самого протокапиталистического блока. В итоге, с середины 1992г огромная масса денежных средств рекой потекла по стране и даже по всем республикам СНГ, остававшихся в рублёвой зоне. Обвальный спад был приостановлен. Сразу полностью отсечь государство от своих предприятий не получилось. Однако держаться такая переходная ситуация могла до тех пор, пока существовал консервативный Верховный Совет…
Уже в апреле 1993г, с началом борьбы «ветвей власти», повысилась процентная ставка по кредитам. 25 сентября 1993г, накануне вооружённого разгона Верховного Совета, вообще отменили льготное кредитование. То есть ставка по кредитам ЦБ была резко поднята выше уровня инфляции. А поражение Верховного Совета автоматически означало поражение директората предприятий обрабатывающей промышленности. Последняя была теперь обречена. Уже в 1V квартале 1993 года прибыльных предприятий не в экспортно-сырьевом секторе почти не осталось. Эффект спада производства из-за прекращения льготного кредитования особенно наглядно виден при сравнении производства первого полугодия 1993г, когда льготное кредитование ещё было, и первого полугодия 1994г, когда даже остаточный эффект от него исчез. Показатели 1994г на 26% (!) ниже показателей 1993г. (Сейчас огромная экспортная выручка даёт эффект близкий льготному кредитованию 1992-1993. Объём выпуска вырос примерно до значений «льготных» лет.)
Важно отметить, что ожесточённая война государства с собственным индустриальным комплексом была, в основе, борьбой с промышленным ядром рабочего класса вообще. Это ядро нужно было, по возможности, выжить, а оставшееся поставить в невыносимые условия. Держать под постоянной угрозой массовых увольнений, закрытия предприятий, мотивируя это «кризисом». Особенно важно было раздолбать коллективы машиностроительных предприятий. Мало того, что в машиностроении было занято чуть ли не половина рабочих и служащих в промышленности, ещё и сами предприятия находились в Москве, Питере и других крупных городах. Крупные коллективы даже при полнейшем подавлении сознания всегда являются потенциальной опасностью. Лучше всего эту опасность убрать физически. Нет производства – нет предприятий – нет коллективов. Пусть люди распыляются по торговым точкам, сфере услуг и т.д. И такой, чисто технический, момент, как прекращение кредитования промышленности, лишение госзаказов ВПК, сыграл здесь огромную роль.
Но даже до обвала отраслей обрабатывающей промышленности, безраздельное доминирование теперь принадлежало сырьевым, экспортным – нефтяным и металлургическим предприятиям с их стабильной валютной выручкой Экономика сырьевого придатка в современном её виде оформилась уже в конце 1993г. И всё-таки, ни в коем случае нельзя ставить наш «новый» колониальный капитализм на один уровень с, например, латиноамериканским, странами третьего мира. Огромная масса накопленного при социализме основного капитала, изначально высокий объём промышленного производства (на уровне японской промышленности в 1991г) не позволил России сразу «выйти» на уровень третьего мира. Скорее на одну – две ступени ниже, чем западноевропейский капитализм, но не больше. Даже один нефтяной комплекс позволил бы остаться на уровне «среднеразвитой» капстраны. Иначе не вышли бы мы на второе место в мире по числу миллиардеров в 2008 году. Есть всё-таки пределы сжатия производства…
7. Механизм чековой приватизации (1992-1994)
Формально чековая приватизация началась в декабре 1992г, но вплоть до октября 1993г и даже начала 1994 дело практически не двигалось. Только победа радикальной части ПКБ, установление её безраздельного господства позволило в короткие сроки осуществить действительно «массовую» чековую приватизацию. Хотя после октября 1993г форма передачи собственности уже не имела значения, но именно этот чековый механизм обеспечивал необходимую «обвальную» приватизацию. В том числе и приоритет группы «банкиров», особенно близкой к победившей радикальной части ПКБ. К тому же, чековая приватизация создавала видимость «всенародного участия в раздаче собственности». Так что переходить к каким-то другим формам не имело смысла.
Суть чековой приватизации состояла в передаче очень значительной части индустриального комплекса страны в частную собственность, т.е. о реальном превращении протокапиталистов в настоящий капитал как класс. С другой стороны идёт отстранение от собственности (а значит от всего) рабочих и служащих тоже как класса. Важно отметить именно момент «передачи» госсобственности, а не её продажи на каких-нибудь денежных аукционах. Рассмотрим сам этот механизм. Первым делом, в конце 1992г, населению были выданы т.н. приватизационные чеки («ваучеры») – по одному в руки. Ваучер символизировал право каждого на долю в госсобственности. Т.к. пока эти доли госсобственности могли приобретаться только за ваучеры. С другой стороны ваучеры были не именные, и возможность их концентрации в одних руках была не ограничена. Получалось, как при капитализме, но в карикатурной форме. Возможность как бы есть у каждого, но в реальности вся собственность «оказывается» в руках очень маленькой кучки. И сразу видно преимущество этой схемы – вроде как участвуют все, но получают только те, «кому надо».
Вторым моментом было превращение госпредприятий в акционерные общества, акции которых, собственно, и предназначались для обмена на ваучеры. Процесс акционирования был запущен ещё в 1992г, но основная масса АО была образована в 1993-1994 годах. Решающий перелом произошёл весной 1993г, когда были акционированы крупнейшие нефтяные концерны (Лукойл, Юкос, Сургутнефтегаз). С тех самых пор, любое акционирование госпредприятий было надёжным признаком больших бед для него – с последующей приватизацией, развалом производства, сокращением штатов и т.д. В какой-то мере даже само по себе акционирование (особенно в 90-е) означало реальное устранение государства от контроля над предприятием.
После ваучеров и акционирования наступил третий момент чековой приватизации – обмен акций на ваучеры. Здесь было два способа. Первый из них, так называемая закрытая подписка. Т.е. когда акции обменивались на ваучеры работников самих предприятий. После чего, как правило, шла скупка уже самих акций директоратом у остальных работников этих предприятий. По этой схеме было выведено из обращений примерно 1/3 акций (в масштабе страны). Медленность концентрации акций и явная выгода для директората сделали этот метод вторичным, скорее дополнительным. Главным, решающим способом чековой приватизации стали чековые аукционы, т.е. открытая «продажа» акций предприятий за ваучеры всем желающим. По ним было выведено из обращения примерно 2/3 всех ваучеров. Этот способ открывал большие возможности для быстрой концентрации крупных пакетов акций в руках нужных дядей. По закону на чековые аукционы предприятия должны были выставлять 29% акций предприятия. Открытость чековых аукционов делала их доступными для «внешних» захватчиков – «банкиров». И во всех случаях по прибыльным крупным предприятиям (кроме Газпрома) этой открытости Госкомимуществу удалось добиться. Правда, банкирам пришлось предварительно организовать сбор ваучеров у населения. Для этого «сбора» были созданы чековые инвестиционные фонды (ЧИФы). Но это чисто технический момент, не создававший особых трудностей. Зато потом, явившись на чековый аукцион с большими мешками ваучеров можно было без проблем захватить крупные пакеты акций самых прибыльных предприятий. Хотя и здесь решающую роль играло не количество ваучеров само по себе – важно было и указание сверху, кому давать, кому нет. Даже западные компании не могли удержаться от соблазна и целые куски отдельных отраслей (особенно металлургии, ВПК) были присвоены таким путём уже в 1994г. Чековые аукционы по самым «валютным» предприятиям (нефтянка, Норникель и др.) в основном прошли весной и в июне 1994г.
С прекращением в июле 1994г чековой приватизации, скупка акций продолжалась уже другими методами, в основном через специально созданные фондовые биржы, на которых выставлялись акции предприятий. В ходе этой вторичной скупки, летом и осенью 1994г, цены акций выросли в десятки раз. В этот период «банкиры» подгребали всё, что только можно.
Общим итогом чековой приватизации была передача большей части государственных предприятий в частную или смешанную собственность. В той реальности, смешанная собственность с точки зрения контроля тоже была почти частной. Даже там, где доля формальной частной собственности была значительно меньше государственной, прибыль фактически всё равно расходилась по личным карманам. Наша специфика. Однако в целом, несмотря на создание частного капитала как класса, уровень концентрации собственности был незначительным – «олигархов» не возникло. А значит дело недоделано…
8. Частная собственность как основа экономического господства
В известном смысле понятие «частной собственности» (на промышленный комплекс) и «капитал как класс» нерасчленимы. Последний без первого (именно как «класс», а не слой, группа) не существует. Какие бы выгодные способы присвоения денег без собственности ни существовали, только реальное владение промышленным комплексом обеспечивает и факт существования капитала-класса и его экономическое господство. Поэтому именно с восхвалением «приватизации», ещё с 1990г, и носились наши «демократы». Узурпация собственности на предприятия (в первую очередь промышленные) даёт тотальную экономическую власть «узкой группе лиц», которая превращает в их собственность всю страну - от людей до полезных ископаемых. Факт частной собственности именно тем и ценен, что он лежит в основе целого комплекса прав собственника. Рассмотрим эти права вкратце.
Главное право – это распоряжение прибылью предприятий. В масштабе страны – всего «народного» хозяйства. А в 1993–1995 годах размер валовой прибыли был примерно равен объёму фонда зарплаты. Опять-таки в нашей стране, если предприятие «смешанное», прибылью, фактически, распоряжаются владельцы частных пакетов акций (даже если их немного).
Следствием этого права распоряжения прибылью является, естественно, её частное присвоение новыми собственниками. Рост «доходов от собственности и предпринимательской деятельности» лучше, чем любой другой показатель отражал реальный процесс приватизации. В 1992г доходы собственников составили немного больше 20% от общего фонда зарплаты, в 1993г – уже около 40%. Завершение чековой приватизации подняло доходы собственников уже в 1994г до 75%, а в 1995г они составили 110% от фонда зарплаты. Такое соотношение, когда владельцы получают больше, чем все реально работающие для западного капитализма невозможно. У нас такой уровень экономического подавления «наёмных работников» отражал колоссальную степень предварительного идеологического подавления, при котором «можно всё». В свою очередь частное присвоение огромной массы прибыли ничтожной частью «населения» создавало невиданный разрыв в доходах между владельцами и массой наёмных работников. В десятки и сотни тысяч раз. Пропасть, бесконечная как вселенная, отделила новый класс собственников от «народа». Российский капитал почти мгновенно освоил совершенно новый «жизненный стандарт», словно они всегда так жили. (Всё-таки как быстро бытиё определяет…). Господство в производстве мгновенно обеспечивает господство в потреблении. Целые отрасли экономики, «сфера услуг» для богатых обслуживали теперь потребности нового класса.
Но распоряжение прибылью, это ещё и определение направлений и объёмов капиталовложений. Т.е. контроль над всей отраслевой структурой экономики, определение перспектив её развития (деградации). У нас это означало минимизацию капиталовложений, их сознательное сокращение. Так в 1995-1996годах объём капитальных вложений в производство снизился менее чем до четверти от уровня 1990г. Сэкономленные таким образом средства переводились, в основном, на счета в западные банки. Такой момент минимизации капитальных вложений был характерен для всех постсоциалистических стран Восточной Европы. Когда капитал создаётся искусственно государством – производство («своё»!) ему не особенно нужно. Захапать бы текущие средства (пока государство своё) и свалить.
Кроме прибыли огромную роль в экономическом господстве капитала играет контроль всего, что связано с фондом зарплаты, потребности в рабочей силе и т.д. В отсутствии реальных профсоюзов и тотальной капиталистичности государства определение фонда зарплаты стало у нас исключительно прерогативой собственников. Как в целом по стране, так и на уровне предприятий, отдельных видов работ, должностей и т.д. Сюда входит и право неограниченных увольнений, возможность вообще не выплачивать зарплату. В общем, полный контроль над рабочими и служащими предприятий. Этот комплекс прав и используется, в основном, для минимизации фонда зарплаты, сокращения «персонала», закрытия производства вообще. Так что утверждение частной собственности на предприятия означает окончательное отчуждение самого коллектива от своего же предприятия.
Нельзя забывать и тот момент, что частная собственность на добывающие предприятия означает реальную собственность и на недра, полезные ископаемые страны. Пусть формально они и не передаются в частные руки, но реализация их стоимости идёт только через частные предприятия. Тем самым «общие» природные богатства всегда потенциально принадлежат владельцам добывающих предприятий. Учитывая огромную, решающую роль у нас доходов от сырьевых отраслей, это очень важный момент.
Частная собственность на средства производства превращает капитал в полного хозяина «своего» рабочего класса, во владельца природных богатств, в «определителя» самой структуры экономики. Даже самый примитивный анализ экономических прав капитала показывает, насколько конкретны, всеобъемлющи отношения господства и подчинения между капиталом и рабочим классом на базе отчуждения от собственности. Но создаются и гарантируются эти «справедливые» отношения капиталистическим государством. Наша приватизация во всей конкретике это показывает.
9. Функциональное назначение капитала в России
При всей незавершённости, при всей кажущейся сумбурности приватизации – частный капитал как класс был вчерне заложен в России уже в 1994г. Так же как и другие «субстанции», возникшие в ходе создания капитализма, этот новый класс нельзя вырывать из общего контекста. Он тоже продукт западного капитализма. Даже не столько продукт «работы» западного капитализма, сколько самого факта его существования. Если бы рядом с СССР, затем с РФ не было западного капитализма, никакой приватизации и никакого «нашего» капитала не могло бы быть. Только критика реального социализма с позиций Запада, только ссылка на западный капитализм могли быть идеологическим «оправданием» необходимости создания своих «господ». Не говоря уже о том, что само создание капитала осуществлялось «демократическим» государством, которое тогда открыто позиционировало себя как администрацию западного капитала в «этой» стране. Поэтому российский капитал представляет собой своего рода «материализацию» интересов западного капитала. А значит «наш» капитал – это не просто обычный господствующий класс, он функция, его для чего-то создали. Если в России появляются капиталисты, значит это кому-нибудь нужно… «Кому нужно» понятно, разберём зачем.
Первая, базовая функция российского капитала – быть «человеческим» воплощением настоящих капиталистических отношений – верхним полюсом. Нормального рабовладельческого строя без рабовладельцев не бывает. Нужен конкретный класс скотов, наделённый собственностью, на которых все остальные должны пахать. Правда, из-за массового, серийного производства капиталистов они у нас получились какие-то одинаковые, стандартные, неразличимые – действительно «класс». Видимо факт наделения собственностью и «бабками», изменяя сознание, одновременно его «стандартизирует». Всем известный образ «нового русского» характеризует этот примитивный «стандартизированный класс» о котором так долго мечтала советская либеральная интеллигенция. И только сам западный капитал относится к своим российским «братьям по классу» как к шимпанзе с деньгами.
Вторая функция частного капитала в России – вечное воспроизводство экономики сырьевого придатка Запада. Это уже их конкретная работа. Не допущение капиталовложений в несырьевые отрасли, вывоз капитала за границу, не финансирование научно-технических работ и т.д. В общем, создание всех условий для стабильной, долгосрочной деградации экономики и «человеческого потенциала». В этой функции чётко проглядывает глубинная первооснова капитализма в России, продукта холодной войны. К тому же для экономики сырьевого придатка и надо-то всего несколько сотен тысяч рабочих нефтегазовой отрасли. Остальных нужно распылить, по торговле, сфере обслуживания - и нормально. Распыление рабочих и служащих по мелким компаниям не видная, но важная функция капитала в России.
Но главной функцией российского капитала была, есть и будет поддержка своего капиталистического государства. Благо реальной границы между «бизнесом и властью» нет в природе. Сюда входит и финансирование президентских выборов, правительственных партий, обработка «электората» через свои СМИ, давление на работников «своих» предприятий и т.д. В принципе, «наш» капитал понимает, что изменение природы государства означает его мгновенную ликвидацию как класса. Это вовсе не так уж страшно – всё-таки на счетах в западных банках накоплены сотни миллиардов долларов, на сотни поколений хватит. Но ведь обидно терять такую большую фазенду с дешёвыми рабами и дорогими полезными ископаемыми. Сейчас, правда, вопрос так уже не стоит – считается, что «капитализм победил у нас окончательно». Но в 90-е годы считалось не так однозначно, и функция воспроизводства капиталистического государства была едва ли не главной у только что родившегося капитала. И вот тут-то, для этой важнейшей функции была очевидна непригодность созданной в 1993-1994гг структуры российского капитала. Слишком рыхлый класс. Практически нет владельцев крупных, решающих пакетов акций экспортных монополий. Вроде «класс» есть, а верхушки – правящей олигархии нет. Надо создавать. Иначе кто будет конкретно финансировать все эти «выборы» президентов, депутатов, правительственные партии и т.д. К тому же нужно не просто сколотить постоянную олигархию, но и слить её в единый комплекс с президентами, правительственными, силовыми структурами. Создать так называемый оллигархическо- президентский блок по воспроизводству капиталистического государства. По мысли наших либералов желательно, чтобы именно олигархия доминировала в этом блоке, управляла государством напрямую, как на Западе, как в США, например. Так что, к сожалению, чековая приватизация ещё не совсем завершила создание капитализма в России. Не хватало отработанной системы воспроизводства капиталистического государства. Она была создана в 1995-1996 годах.
|
